Пангея 1. Земля гигантов - Страница 19

Победа в споре осталась за охотником. Женщина буркнула и отвернулась, охотник же заулыбался Белке.

— Есть с нами? Была хороший охота. Бык сам бежать к нам. Глупый — ничего не видеть. Много мяса.

Он глянул на медведя. Вурл стоял на месте, но то, как он глазел на бизонью тушу, говорило само за себя.

— Медведь… — сказал кочевник. — Твой муж?

Белка покачала головой.

— Друг. Он помогает мне.

Охотник что-то спросил у своих сородичей. Женщина не ответила, второй охотник затараторил, неистово жестикулируя. Первый охотник стукнул его по руке и указал на виднеющиеся в отдалении стада.

— Молодой, глупый, — сказал он. — Не знать — надо помогать. Делить еду.

Он поднялся на ноги и решительно зашагал к бизоньей туше. Взявшись за отрубленную ногу зверя, охотник отволок ее к Вурлу, ничуть не пугаясь огромного хищника.

— Хороший мясо, — сказал он, глядя медведю в глаза. — Лучший кусок.

Вурл опустил морду, обнюхал ногу бизона. А затем впился в нее зубами, раздирая на части. Охотник отскочил назад и засмеялся, хлопая себя по бедрам.

— А ты, девочка-рыбоедка? Разделить нашу добычу?

Белка подошла к костру под мрачными взглядами женщины и второго охотника. Ребенок же наоборот — заулыбался и потянул к ней ручки. Женщина схватила его и крепко прижала к себе. Белка даже растерялась.

— Глупый женщина, — сказал охотник. Он снял с палки большой кусок подкопченного мяса и протянул Белке. — Есть, вкусный мяса…

Для пущей наглядности он погладил себя по животу. Женщина что-то сказала, но в ответ охотник рассмеялся.

— Она меня боится? — спросила Белка, принимая угощение.

Мясо обжигало пальцы. В животе заурчало; Белка впилась в кусок зубами с той же яростью, что и Вурл.

— Глупый женщина, — сказал охотник. — Она говорит — рыбоеды берут детей. У рыбы нет дух, у рыбоедов нет дух. Они едят детей, чтобы дух забрать…

Белка искренне изумилась. Кайя едят детей? Чтобы украсть их дух? Кому подобная глупость могла прийти в голову?

— Кайя не едят людей…

— Я знает, — закивал охотник. — Целый зима жил с рыбоедом, хороший охотник, добрый друг.

Он начал что-то объяснять женщине. Та ему возразила, но охотник замахал на нее руками. Женщина насупилась.

— Меня зовут Хоск, — сказал он, постучав себя по груди. — А твое имя, девочка-рыбоедка?

Глядя на охотника, Белка проглотила кусок мяса и тихо проговорила:

— У меня нет имени.

Хоск отпрянул.

— Как нет имя?

— Я не прошла испытания, — объяснила Белка. — Я не получила свое имя.

Хоск обеспокоенно посмотрел на Белку, потом на женщину с ребенком — в поисках поддержки… Но та демонстративно отвернулась, баюкая младенца. Второй охотник тоже избегал на них смотреть, продолжая нанизывать мясо на палки. Вурл с громким чавканьем и хрустом грыз кость.

— Можешь звать меня Белкой, — поспешила сказать девочка. Она не стала уточнять, что детское прозвище уже потеряла.

— А где твой племя? — спросил Хоск. — Что ты делаешь здесь один, девочка-рыбоедка? Вы живете у текущей воды.

Охотник указал в сторону Аэйлы.

— Жили, — сказала Белка. — Большие грохочущие птицы забрали кайя и унесли на запад.

— Большой птицы! — Хоск заговорил на своем языке. Второй охотник испуганно поднял глаза к небу. — Мы видели большой птицы, — сказал Хоск. — Они шуметь: трр-трр, очень громко. Вот столько дней назад.

Хоск растопырил пальцы и показал ладонь.

— Видели? Они и на вас напали?

Охотник замотал головой.

— Мы прятаться, и большие птицы нас не видеть. Страшно шуметь.

Хоск поежился. Белка кивнула — ее и саму пробирала дрожь всякий раз, когда она вспоминала грохот птиц.

— Они забрали всех рыбоед?

— Да, — сказала Белка. — И сожгли селения. На берегах Аэйлы больше нет кайя.

Стоило это сказать, и Белку охватили тоска и усталость; на глаза навернулись слезы. Ну почему эти испытания выпали именно ей? Почему предки не могли выбрать кого-нибудь другого? Она вовсе не сильная и не такая уж и смелая. У нее и имени-то нет! Белка всхлипнула, но заставила себя собраться. Она кайя, а кайя не плачут, даже когда их никто не видит.

— Куда они полетели?

Хоск указал направление.

— Ты идти за большими птицами?

— Я иду за своим родом.

Второй охотник неожиданно с криком бросился к бизоньей туше. Обнаглевший песец подобрался к бизону и тащил в сторону большой кусок мяса. Охотник попытался схватить песца за загривок, но тот извернулся и вцепился ему в запястье. Охотник вскрикнул и отшвырнул лисицу; поджав хвост, та отбежала на безопасное расстояние и принялась возмущенно тявкать. Вторя ей, громко заговорил охотник. Он зажимал запястье рукой, но Белка заметила, как меж пальцев сочится кровь.

— Я помогу, — сказала девочка, вскакивая с места.

— Уметь лечить раны? — удивился Хоск.

Он что-то сказал охотнику и указал на шрам у себя на руке. Охотник смерил Белку взглядом. Девочка подошла к нему и взяла за руку. Пусть эти люди ее боялись, но они накормили ее и накормили медведя…

— Не бойся, — сказала она. — Это не больно.

Охотник дернул рукой, но Белка сильнее сжала его запястье. Рана была пустяковой, злые духи не успели в нее пробраться. Белка справилась с ней за считаные мгновения: невидимыми пальцами слепила края, и следов не осталось. Руки горели, кончики пальцев превратились в раскаленные угли. Этот жар не сравнить с ощущениями, которые она испытывала, когда касалась фигурки Хранителя рода. Та тоже обжигала, но не как огонь, а как очень холодная льдинка. Сейчас жар шел у нее изнутри, с фигуркой наоборот — он проникал в тело, добираясь до самого сердца.